«Импорт-экспорт»: Memento mori

Антон Сидоренко, 17 июля 2008 г.

Австрийский режиссер Ульрих Зайдль доказывает, что экстремальными могут быть не только азиатские ужастики. Экстрим рядом с нами, в тех местах, где мы бываем ежедневно, и которые мы обычно стараемся не замечать.

Фильм Зайдля принципиально антигламурен и никак не претендует на статус развлечения. Скорее, это своеобразное испытание, которое надо терпеливо перенести.

Сам режиссер открыто признается, что «Импорт-экспорт» направлен на все общество и должен это общество шокировать. И шоковый эффект, можно даже сказать болевой, зритель на фильме Зайдля испытывает. Потому что уже с первых кадров режиссер предельно откровенно показывает незавидное существование своих героев. Украинская медсестра и австрийский безработный ищут хлеб насущный и в этих тяжелых поисках продвигаются навстречу друг другу. Их подробно-описанное роуд-муви тянется с Востока на Запад и с Запада на Восток. Режиссер не щадит нервы зрителей и открыто показывает донбасский порно-притон, словацкие трущобы, венский приют для смертельно больных стариков, публичный дом в Ужгороде. В кадр у Зайдля попадают такие вещи, от которых остальные кинематографисты привыкли стыдливо отводить камеру.

Опытный документалист Зайдль, для которого «Импорт-экспорт» второй игровой фильм (первым была «Собачья жара» — не менее шокирующие истории из жизни буржуазных пригородов), ничего специально не придумывал. Использовал непрофессиональных актеров, реальные интерьеры. Да и сами съемки выглядели как путешествие с непредсказуемым концом: у Зайдля был лишь примерный сценарий, подробности определялись во время путешествия съемочной группы по местам, где проходит действие ленты.

Екатерина Рак в фильме «Импорт-экспорт»

Фильм-эксперимент, таким образом, создавался на манер документальной картины. Благодаря этому, игровая работа производит неимоверно сильное впечатление. Во время просмотра понимаешь, что обе истории в «Импорт-экспорт» специально разыграны, но они воспринимаются как абсолютно достоверные. Впечатление усиливается от необыкновенно реалистичной игры актеров. Исследователи отмечают, что даже в документальных фильмах Зайдля люди перед камерой ведут себя очень естественно. В «Импорт-экспорт» эта естественность достигает невероятного уровня. Сразу без перерыва после австрийской ленты автору этих строк довелось смотреть фильм другого, не менее известного режиссера со звездами мировой величины в главных ролях. Так вот, даже двадцать минут следующего фильма (повторюсь, фильма прекрасного режиссера) удалось выдержать с трудом. На фоне непрофессиональных актеров Ульриха Зайдля игра других исполнителей показалась невыносимо примитивной и легковесной.

Поначалу взгляд Зайдля на своих персонажей кажется взглядом мизантропа. В настолько неприглядные ситуации помещает людей австриец. Потом начинаешь понимать, что режиссерская манера Зайдля — прямое следствие его карьеры документалиста. Он фиксирует происходящее на сцене жизни и, что немаловажно, специально не грузит зрителя моральными выводами, не будоражит проблемами, не бичует социальные язвы, не обнажает пороки. Хотя, всего этого в фильме предостаточно. От проблемы сексуальной эксплуатации (самые откровенные сцены в интернет-притоне и с юной ужгородской проституткой) до исламизации Европы (южного вида подонки глумятся над главным героем). Для того, чтобы сделать выводы из «Импорт-экспорт», нужно внимательно и терпеливо (даже мужественно) всматриваться не только в конкретную ленту, но и в окружающую нас жизнь. Если кто-то сразу не узнает себя, человека в широком смысле в персонажах Зайдля, то режиссер сделает все возможное, чтобы это узнавание все-таки произошло. «Импорт-экспорт» — хорошая прививка от глянцевой оболочки масс-медиа, которая отделяет современного человека от подлинного существования. Но надо учесть, что прививка эта производится посредством болевого шока. И если вы, зритель, этого шока от просмотра Зайдля не почувствуете, то диагноз ваш — полная эмоциональная атрофия и расчеловечивание.

Кадр из фильма «Импорт-экспорт»

В этом смысле творчество Ульриха Зайдля очень близко работам другого австрийца, Михаэля Ханеке, который посвятил этой самой эмоциональной атрофии современного человека несколько фильмов (см. «Видео Бенни», «Забавные игры», включая американский римейк последних). Сама режиссерская манера Ханеке и Зайдля во многом схожа: длинные общие планы, натурализм в кадре. Оператор Херцога, Шлендорфа, Содерберга и многих других Эд Лахман сочинил очень холодный, но и насыщенный по цвету изобразительный ряд на любимой Зайдлем крупнозернистой пленке (Зайдль упрямо предпочитает пленку цифре). Австрийское кино в целом одна из немногих кинематографий Старого Света, которая не сдалась под напором тотальной голливудизации и продолжает делать социально значимое и, что самое главное, художественно насыщенное кино. Помимо Ханеке и Зайдля можно вспомнить бывшего ассистента последнего Михаэля Главоггера (его «Трущобные прогулки» минчане могли видеть в апрельском «Формате») и Джессику Хауснер с ее «Lovely Rita».

Сам Зайдль утверждает, что в первоначальном варианте сценария его герои должны были встретиться, как раз на границе, между Востоком и Западом. В итоге сам ход съемок заставил отказаться от такого финала. И это правильно. Даже намек на хэппи-энд был бы в данном случае бессмысленен. Он бы только помешал зрительскому катарсису. «Импорт-экспорт» завершается так же, как и жизнь каждого из нас — словом «Смерть». И в этом есть какая-то высшая справедливость.