шедевр
слабо
хорошо
так себе
хуже не бывает
так себе
отлично
Забавная, свежая и - что странно - практически не противоречащая оригинальным текстам интерпретация одного из самых замечательных литературных дуэтов. Сюжет - бредоватенький, конечно, но актерско-режиссерское обаяние + бережное отношение к первоисточнику (мне, как некогда холмсофанату, многочисленные отсылки к полузабытым деталям из рассказов доставили огромное удовольствие) это искупают.
(Кстати, ИМХО, Холмс Дауни-мл. куда ближе к Конан-Дойловскому герою, нежели джентельмен советского разлива Ливанов.)
Категорически смотреть%)))
шедевр
Не могу отказать себе в удовольствии запостить отзыв - несмотря на то, что уже, вроде бы, поздновато ("Листапад" в далеком прошлом, в кинотеатрах этот замечательный фильм не увидеть - а жаль, остается только качать. Увы.)
Несколько лет назад во время дней сербского кино в кинотеатре «Центральный» минским кинозрителям показали драму Слободана Шияна «Кто-то там поет», один из самых популярных фильмов в истории сербского кино. Необыкновенно смешная и очень грустная картина о пассажирах автобуса, затерявшегося в день начала второй мировой войны где-то между линией еще не открытого фронта и Белградом.
Горан Маркович (в своем интервью, кстати, отметивший «Кто-то там поет» как один из любимых фильмов) взял все тот же автобус и перенес его в другую войну – что случилась с его страной пятьдесят лет спустя немецких бомбежек. На этот раз, правда, в автобусе уже не провинциалы из югославской глуши, а труппа актеров белградского театра, выехавшая подзаработать гастролями перед военными (тут можно только предполагать, знаком ли Марковичу «Последний поезд» Алексея Германа-младшего, где стайка актеров точно также застряла в белоснежном ужасе прифронтовой зимы – но параллели очевидны). У пятерых «членов экипажа» свои мелкие счеты друг к другу, свои обиды – творческие и личные, своя маленькая частная жизнь.
Автобус теряется на этот раз не между своими и немцами – он теряется между своими и еще раз своими, сербами и хорватами, мусульманами и православными, бессмысленно убивающими друг друга на своей бессмысленной войне.
Этот специфический жанр: фильм-дорога, фильм-путешествие, позволяет Марковичу населить картину множеством эпизодических персонажей, создав действительно эпическое полотно этого «театра военных действий». Все эти – как будто проходные – герои очерчены на редкость выпукло и точно: библиотекарь, поехавшая на фронт вслед за сыном и после его смерти навсегда оставшаяся в ротной библиотеке; хирург, в перерывах между ампутациями читающий Фрейда; командир мусульманского отряда, в детстве болевший за сербскую футбольную команду и любивший сериалы про супергероев. Пожалуй, единственный искусственный, нарочито декларативный персонаж – это знаменитый сербский поэт, на заре девяностых вещавший о миссии великой сербской расы, на деле оказывающийся самовлюбленным недалеким трусом.
Главная мысль, главный мотив «Гастролей» – абсурдность происходящего как часть абсурдности окружающего мира. Истеричные, нелепые (а что может быть нелепее неприспособленного к жизни человека искусства посреди войны) герои «Гастролей» своим импульсивным и зачастую парадоксальным поведением ясно очерчивают всю нелепость и трагикомизм войны. Здесь нет откровенной жестокой драмы, как нет и комедии – ужасное и смешное переплетены неразрывно, и самые страшные эпизоды – вроде блуждания актеров по заминированному полю, когда каждый шаг может стать последним для всех – решаются с улыбкой, а то и вовсе под громкий смех зрительного зала. И эта трагедия в комической «упаковке» бьет куда сильнее, наотмашь.
Актерскую труппу швыряет из передряги в передрягу, они попадают от сербов к хорватам и обратно, потом – к боснийским мусульманам и мы вместе с героями убеждаемся, насколько похожи все эти люди – уставшие, измученные войной, запутавшиеся в своей ненависти и бережно хранящие трогательные воспоминания о неразличимых уже в прошлом счастливых временах, когда Югославия была единым целым и хорваты, сербы и боснийцы спокойно жили на соседних улицах. Настойчиво, раз за разом повторяет автор простую, но намертво забытую во время войны мысль: все люди одинаковые – трогательные и чуточку смешные, вне зависимости от национальности и религии.
Финал фильма, как и у Слободана Шияна – достижение героями Белграда, который после всех мытарств персонажей представляется уже не географическим объектом, но некоей метафизической точкой притяжения. Персонажи «Кто-то там поет» находят на белградских улицах свою смерть, участники «Гастролей» рассаживаются вокруг бутафорского поминального стола – и свет гаснет, занавес опускается.
неплохо
ужасно
