«Бункер»: Гитлер и человек

Антон Сидоренко, 21 сентября 2005 г.

Немцы и русские — самые заинтересованные зрители этого фильма. Кто смог осознать, и те, кому осознать все еще предстоит…

Так получилось, что я смотрел «Бункер» сразу без перерыва после «Хористов» Кристофа Барратье. И возвращаясь домой, был все равно под впечатлением от французского фильма. Огромный, двух с половиной часовой «Бункер» не смог заслонить собой довольно простой истории хора из школы для трудных подростков. Кинематограф — искусство все-таки более эмоциональное, чем рациональное. «Бункер» нельзя просто смотреть, его надо воспринимать словно книгу. За плечами Оливера Хиршбигеля явно просматривается вся великая немецкая литература со всем ее рациональным психологизмом и сильными, хотя и приглушенными, страстями. «Бункер» и вправду построен как почти дословная экранизация нескольких исторических документов. Мемуары бывшей секретарши Гитлера Траудль Юнге и его личного архитектора Альберта Шпеера переведены на русский. Их чтение пробуждает все те же мысли и ассоциации, что и картина Хиршбигеля. А объединяет всех то, что в них показан живой Адольф Гитлер.

Только, мы видели бесноватого Адди уже много раз! Каждое девятое мая телеканалы наперегонки крутят помпезно-советское «Освобождение» Юрия Озерова. Еще раньше было «Падение Берлина» — панегирик товарищу Сталину и его гениальному решающему вкладу в дело разгрома гитлеровской Германии. И там, и сям Гитлер такой, каким ему положено быть, загнанному в угол зверю, безумцу, доведенной до логического завершения ошибке природы. И никто никогда из здравомыслящих людей не смел возразить взятому кинематографистами тону. Но несмотря на то, что Гитлера показывали на экране десятки раз, фильм Хиршбигеля смотрится как новое слово в, казалось бы, перевернутой странице истории.

Парадоксально, в этом новом слове ничего нового нет. Ведь сумасшедший фюрер действительно был похож на собственные карикатуры. За небольшим исключением. Например, он был чрезвычайно вежлив с окружающими его сотрудниками, во время бомбардировок стоял на последней ступеньке убежища и контролировал, чтобы последняя машинистка успела спуститься в бункер и не выходила оттуда, пока не прозвучит сигнал отбоя тревоги. Может быть поэтому ближний круг Гитлера, рискуя жизнями, оставался с ним до последней минуты. К умирающему Сталину, например, запуганная «хозяином» обслуга боялась подойти много часов, отчего отец народов и отошел в мир иной. Следует ли из этого, что Гитлер как человек был лучше Сталина? Не знаю, не уверен. Ведь отношение к окружающим еще не показатель. Это просто черта, демонстрация которой делает фильм Хиршбигеля предельно правдивым.

Юлиана Кёлер, Бруно Ганц и Хайно Ферх в фильме «Бункер»

Вопреки многочисленным откликам, «Бункер» не заставляет зрителя сочувствовать Гитлеру. Для того, чтобы сочувствовать, надо отождествлять себя с героем. В фильме «Гитлер. Восхождение дьявола», запрещенном в Беларуси, так и происходит. Но фюрер в исполнении Бруно Ганца под определенным углом сильно смахивает на Герхарда Шредера с усиками (хорошо, что не на Ангелу Меркель!) и сочувствия вызвать не может. Как и в «Молохе» Александра Сокурова (в гениальном исполнении Леонида Мозгового), Гитлер Хиршбигеля не герой. Он — яркая, но всего лишь одна из деталей пейзажа, вселенской катастрофы, которая разворачивается в умах и домах немцев. Недаром этот фильм стал хитом у себя на родине. Для подавляющего большинства жителей Германии с их огромным комплексом вины катастрофа Второй Мировой до сих пор свежа и актуальна вне зависимости от возраста и степени принадлежности к нацистам.

Поначалу «Бункер» (русское название фильма, в прошлом году уже выходил фильм с таким оригинальным названием, тоже немецкий, тоже про войну, но только триллер и, по-моему, недооцененный) кажется попыткой своеобразного очищения, сеанса психологической реабилитации, когда для того, чтобы избавиться от воспоминаний, больной в последний раз во всех подробностях прокручивает их в памяти. Все меняется буквально перед финальными титрами. На экране появляется настоящая секретарша Гитлера Траудель Юнге и сообщает: «Молодость и незнание не могут служить оправданием». В «Бункере» ни разу не поднимается вопрос, а знали ли обожающие вежливого Гитлера приближенные об ужасах Освенцима и Треблинки. (А вот Лени Рифеншталь до последних дней утверждала, что не знала…) Этот фильм создан не адвокатами, это еще одно покаянное письмо от немцев всем пострадавшим от политики национал-социализма.

Александра Мария Лара в фильме «Бункер»

Морально-политические выводы напрочь заслоняют все художественные достоинства «Бункера». Хотя эта картина Хиршбигеля (его «Эксперимент» два года назад был в «Формате» и очень хорошо запомнился своим жанром психовика) заслуживает оваций и за голливудский размах, и за игру актеров, пусть многие из них и непохожи на исторических прототипов. Разумеется, при желании в «Бункере» можно найти и ляпы, но в таких масштабных постановках их просто не может не быть.

Великолепны Александра Мария Лара в роли Траудель Юнге и Кристиан Беркель в роли военного врача Шенка — истинные герои фильма. Их поведение порой кажется неестественным: хотя, возможно, именно спокойствие и верность своим моральным устоям и помогают выжить в критической ситуации. Молодая, сияющая Юнге, избежавшая опасности и катящая на велосипеде к безоблачному будущему явно символизирует молодую Германию, пережившую дурман национал-социализма. Это, пожалуй, самый яркий, хотя и чересчур прямолинейный образ, в неизобилующем символизмом фильме.

Творение Хиршбигеля ближе всего к последней работе Александра Сокурова «Солнце». И там, и там действие развивается в узких темных коридорах бункера, под бомбами заклятого врага. Герой «Солнца» находит в себе силы (или хитрость?) спуститься с пьедестала и, сняв венец живого бога, стать простым смертным. Хиршбигель сам поднимает Адольфа Шикльгрубера из дьявольской бездны на населенную человеками планету. Он не демонизирует диктатора, из-за чего вина Гитлера становиться еще более тяжкой. Самоубийство становиться слишком простым уходом от ответственности за содеянное. Гитлер оставляет после себя выжженную землю и выжженные души, которые восстановить гораздо труднее, чем газоны. Даже через шестьдесят лет.