«Безмолвный свет»: Колосья под серпом твоим

Антон Сидоренко, 22 марта 2008 г.

Мексиканским кино на вершине рейтингов уже никого не удивишь.

Вслед за именами Алехандро Гонсалеса Инъярриту, Гильермо дель Торо и Альфонсо Куарона киноманы всего мира выучили имя Карлоса Рейгадаса. В отличие от соотечественников, удачно внедрившихся в голливудскую систему, Рейгадас идет своим собственным путем, создавая фильмы-киноэксперименты, на 100% понятные только ему самому.

Несколько лет назад он шокировал каннскую публику сверхоткровенной «Битвой на небесах», которая открывалась крупным планом минета. Жюри фильм не оценило, а прогрессивная каннская пресса Рейгадаса едва не освистала. С «Безмолвным светом» (еще переводят как «Тихий свет») Рейгадасу повезло больше. Канн-2007 закончился для него Большим призом жюри и вознесением в узкий сонм режиссеров «не для всех»: Брюно Дюмона, Андрея Звягинцева, братьев Дарденнов и т.д. Фильмы этих художников от кино абсолютно несмотрибельны для чипсоедов и поэтому не приносят особой прибыли прокатчикам. Так что минчане должны ценить появление шедевра Рейгадоса в наших кинозалах.

Называть «Безмолвный свет» шедевром можно и даже нужно. Лента Рейгадаса — вершина режиссерской и операторской (Алексис Забе) мысли. Пролог фильма — шестиминутную сцену восхода солнца — по силе воздействия вполне можно сравнить с прологом «Космической Одиссеи» Кубрика. Да и вся история из жизни семьи сектантов-меннонитов запоминается надолго. И не только своим фантастическим финалом.

«Безмолвный свет» сделан по древней формуле «Имеющий глаза, да увидит. Имеющий уши, да услышит». Усидчивому зрителю фильм Рейгадаса возвращает ощущение первозданной свежести мира, яркости его красок и чистоты его звуков. Вселенная «Безмолвного света» — это вселенная глазами младенца. Наверное, так мы видели все вокруг года в два-три. И только потом это прямое детское восприятие людей и природы было перекрыто напластованиями смыслов и символов.

Корнелио Уолл в фильме «Безмолвный свет»

Герои Рейгадоса — Йоханнес, Эстер и Марианна — тоже кажутся большими детьми, хотя у них у самих уже есть дети. Живущие в своей закрытой пасторальной общине, они просты и незамысловаты в своих желаниях. Йоханнес любит жену, но хочет быть с Марианной. И в этом раздвоении нет никакого эгоизма, одно лишь страдание от невозможности изменить много лет назад заведенный порядок вещей. Меннонитам нельзя разводиться. Мудрый царь Соломон поучал сына в своих притчах: «...и утешайся женою юности своей». Отец Йоханнеса всю жизнь прожил с его матерью и в ответ на страдания сына предлагает тому выйти на свежий снег: всё проходит...

Такой любовный треугольник, наверное, можно было поместить и в другую обстановку. В декорации современного мегаполиса, например. Но на фоне ветхозаветной чистоты сбежавших сто лет назад из Европы в Мексику протестантов эта банальная, по сути, ситуация выглядит сюжетом древнегреческих трагедий. И ее дальнейшее развитие отсылает нас даже не к временам пророков, а к Эсхилу, Софоклу и Эврипиду. В фильме Рейгадаса есть даже своеобразный «Бог из машины», который в финале переворачивает сюжет с ног на голову.

Но самое удивительное, что при всех своих чудесах «Безмолвный свет» не выглядит сказкой. Фильм, наоборот, максимально приближен к реальности самой манерой съемок, при которой камера основательно вглядывается в каждого человека и в каждый предмет, намертво прикрепляя зрителя к экрану. Почти в каждом кадре происходит маленькое оптическое чудо: балансируя на грани света и тьмы, наш взгляд постепенно начинает проникать сквозь статичную на вид картинку. И в тени ангара для починки сельскохозяйственных машин и каждого сарая, которых много в этой аграрной истории, мы начинаем видеть фигуры людей, животных, машины. Свет — ключевое слово во всей работе Рейгадаса и его оператора Забе. Свет, его отсутствие, его угол падения, как нам наглядно показывают в прологе и эпилоге, способен невероятно изменять окружающее пространство.

Корнелио Уолл в фильме «Безмолвный свет»

За сто лет своей истории кино научилось не столько фиксировать, сколько подменять реальность и разрывать ее на составляющие, чтобы потом спрессовывать время в своеобразные консервы. «Безмолвный свет» с его длинными пристальными планами смотрится как возвращение реального времени. Открытие Карлоса Рейгадаса в том, что он научился монтировать кино так, что время в нем выглядит максимально естественно. По ходу сюжета в «Безмолвном свете» проходит не один месяц, но зритель этого не ощущает. Потому что мы сконцентрированы на внутреннем времени персонажей, а для них время растянуто до бесконечности.

Лента Рейгадаса невероятно открыта для интерпретаций. Практически ни в одной рецензии вы не найдете хоть сколько-нибудь приблизительного толкования, о чем же все-таки этот фильм, о Боге или о человеке, о любви плотской или о любви к ближнему? «Безмолвный свет» — один из немногих примеров чистой киногении, которая сама по себе и есть смысл. В одном из эпизодов Эстер за штурвалом комбайна убирает кукурузное поле. И бесстрастный шнек машины с шелестом целыми рядами поглощает стебли один за другим. Казалось бы, мы все лишь только «колосья под серпом», и не в состоянии изменить свою судьбу. Но финальная сцена прощения и воскрешения разрушает божественный порядок. Смерти нет, есть только угол зрения на нее. А то, что мы видим, зависит только от наличия определенного освещения.