Мишка28 марта 2008 года, 16:07
Дата рождения: 15 августа 1963 г.
Место рождения: Мехико, Мексика
Родился в Мехико Сити в 1963 году. Дебютант в кинорежиссуре.
К 23 годам уже был режиссёром, продюсером и диджеем на рок-радиостанции номер один в Мехико — WFM.
В 1987 году стал во главе Магия Диджитал ТВ шоу (Magia Gigital TV show). С 1988 по 1990 годы спродюсировал шесть полнометражных художественных мексикаских фильмов.
В 1990 был назначен креативным директором на Телевисе (TELEVISA). В 1991 создал продюсерскую компанию Зета Филм (Zeta Film). Изучал теаральную режиссуру у польского режиссёра Людвига Моргулеса и актёрскую режиссуру в Мэне и Лос Анжелесе у Джудит Вестон. В 1995 снял свой первый телевизионный фильм средней продолжительности: "Detros del Dinero" c участием Мигеля Босе.
Сегодня он партнер в Зета Продакшн энд Паблисити Груп, обладатель золотых наград Международного Нью-Йоркского фестиваля кино и телевидения и Лондонского Кинофестиваля.
В 1997 году получил Гран При FIAP за его кампанию на радио WFM.
В 1999 году стал режиссёром и продюсером полнометражного художественного фильма "Сука любовь".
Размышления о "Суке любви".
"Мехико Сити — антропологический эксперимент, и я чувствую, что я его часть. Я всего лишь один из двадцати одного миллиона человек, которые живут в самом большом и густонаселенном городе. Раньше никто не жил (вернее, не выживал) в городе с таким уровнем загрязнения среды, жестокости и коррупции. Однако, такое может показаться невероятным и парадоксальным — это прекрасный и удивительный город. Вот в точности то, чем для меня является "Сука любовь": продукт этого противоречия, маленькая копия вычурной и сложной мозаики — Мехико.
Для меня процесс работы над "Сукой любовью" был долгим внутренним путём. Когда я прочитал первый черновик (за три года их было написано 36), я был потрясён, тронут и взволнован. Я мог не только видеть и чувствовать героев, но и обонять их, испытывать к ним нечто глубоко человеческое. Как будто они сошли со страниц и стояли передо мной, со всеми своими страданиями, отражёнными в безупречно органичных диалогах.
Если я в чём-то и уверен, так это в том, что я снял фильм не с помощью своего интеллекта, а руководствуясь инстинктом и интуицией. Я знаю, что я не вложил в него свое сердце, равно как и мои кишки и печень. Думаю, что каждый отдал этому проекту по куску своей жизни, была всё время какая-то странная мистика вокруг места съёмок — тишина, которая сеяла смешанные чувства, а пожинала оглушающие эмоции. Это было не вдохновение, а труд; вещи были не тем чем мы хотели, а тем, чем они были на самом деле. Деятельность всех участников команды — костюмеров, художников, музыкантов — подчинялась сценарию и невероятной операторской работе Родриго Прието. Я хотел сделать камеру молчаливым, но в то же время активным свидетелем реальных фактов, разворачивающихся на наших глазах. Это было чем-то близким к просто документальной фиксации реальности, и может потому фильм так тревожит и волнует, что худшее, что мы можем там увидеть — это мы сами. Отказываться принимать свою природу или идти против неё — часть этой самой природы.
В "Суке любви" герои забывают о своём божественном происхождении и уходят глубоко в свою животную природу, чтобы выжить и найти оправдание себе, своим решениям и их последствиям через боль, но всегда красиво, с большим достоинством смелостью и надеждой. Вот почему эти герои привлекательны и симпатичны — они могут быть не правы, но никогда не бывают несправедливы.
После прочтения десятков сценариев, глубокая сложная структура "Суки любви" вместе с живой выразительностью, которая подкупила меня в Гильермо Арриаге, привела меня к мысли что я наконец, нашёл сюжет, который позволит мне избавиться от преследующего меня кошмарного страха обыденности каждодневного человеческого существования, который, возможно, прячется за фривольной эстетикой телерекламы.
Я хотел тронуть и быть тронутым, почувствовать живым себя и оживить зрителей. Я хотел одновременно поразить, обласкать, развлечь, тронуть и спровоцировать. Я хотел заставить зрителя оказаться на американских горках со всеми спусками и подъёмами, без передышек.
Я стремился до конца обнажить персонажей перед камерой, чтобы они не знали смущения и заставили бы зрителя почувствовать совершенный катарсис или дискомфортный стыд оттого, что он узнал в герое самого себя. Исходя из этих соображений, я думаю что невероятная, берущая за душу, работа актёров и актрис сыграла гораздо большую роль в создании фильма, чем я изначала полагал".
