«Оно»: Что-то страшное грядет

Антон Сидоренко, 5 июля 2015 г.

«Оно» у каждого свое, смотря кто чего боится. В одной стране самый большой страх — непрерывные землетрясения, наводнения и прочие стихийные бедствия. В другой — понаехавшие иноземцы, забирающие работу и пособия у местных. В третьей — перманентный государственный геноцид по отношению к собственным подданным. Правда, обсуждать свои страхи никто напрямую не хочет. То ли дело не свои, экранные.

Голливуд, впрочем, поднаторел в искусстве продавать обывателю его собственные страхи под видом чужих, придуманных. «Оно» Дэвида Роберта Митчелла эти экранные страхи разоблачает, возвращая их зрителю в почти натуральном виде. Более реалистичного, хотя вроде бы и следующего традиционным схемам и от этого вдвойне страшного хоррора, сложно себе представить.

Хотя, на первый взгляд, фильм Митчелла жанровый, подростковый. Но уже со второго кадра он оказывается куда глубже и интересней, чем можно было вообразить. «Оно» — не просто полноценный фильм ужасов, но своеобразный хорроргайд по внутреннему миру молодого американца из среднего класса. А заодно и по одноэтажной и далеко не всегда благополучной Америке, которая редко попадает в объектив голливудского мейнстрима.

Рассказывает «Оно» о взрослении, не столько физическом, сколько эмоциональном. Как известно, главный школьный страх — остаться девственником, но еще страшнее подхватить на первых свиданиях какую-нибудь заразу. Правда, сложносочиненный призрак, идущий по следу переспавших друг с другом старшеклассников, выражает не только страх юного организма перед венерическим заболеванием. По Митчеллу, юное американское Бэмби оказывается запуганным, с широко открытыми от ужаса перед неизвестностью глазами. 

Режиссер и автор сценария Митчелл при всей своей пионерской игре в Черную руку и Красное пианино умудряется выдерживать абсолютно серьезную интонацию. «Оно» — это не обычная для кино про тинейджеров игра, но попытка проникновения на территорию подсознательного и иррационального, того, что нельзя пересказать, что можно выразить только очень сложными и непростыми эмоциями. Фильм Митчелла удивительным образом раздвигает границы жанра подросткового ужастика, точнее, использует жанр, чтобы сказать о чем более обширном и важном, что скрывается за внешним благополучием вполне себе обеспеченных и благоустроенных молодых членов общества.

Майка Монро и Джейк Уэри в фильме «Оно»

В «Оно» Митчелл продолжает тему своего полнометражного дебюта с говорящим названием «Миф об американской вечеринке». Вслед за главным певцом современной одноэтажной Америки Стивеном Кингом, в свое время сочинившим свое собственное «Оно» (в оригинале фильм Митчелла называется слегка по-другому и немного коряво на русское ухо «Оно следует»), Митчелл успешно разоблачает великую и могучую штатовскую сабарбию, щемящую тоску и скрытую драму которой замечает лишь тот, кто в ней родился и застал ее лучшие годы. Успокоительная тишина и благопристойные порядки благополучных пригородов только фон для первородного ощущения ужаса и быстротечности бытия, появляющегося именно в нежном возрасте. И никакие первые поцелуи, первые машины, алкогольные вечеринки и отходняки не в состоянии это ощущение заглушить. 

На этой же территории в свое время работала и София Коппола со своим гениальным дебютом — экранизацией романа Джефри Евгенидиса «Девственницы-самоубийцы». Теперь уже Дэвид Роберт Митчелл попытался из букв «О», «Н» и «О» сложить слово «Жопа». И это ему удалось.

Показательно, что в русскоязычный прокат лента попала только через год с лишним после своего появления на Каннском фестивале. Да и то, в том же Минске фильм Митчелла крутят только одним экраном, так что, по этому показателю он проходит по разряду, скорее, арт-хауса. В сущности, картина Митчелла явственно дрейфует в сторону, т.н. американского независимого кино, в последнее время отходящего все дальше от большого глобализированного киномейнсторима. Неслучайно в фильме столько отсылок именно к эпохе знаменитого Нового Голливуда, едва ли не самой интересной для американского кино.

Главное действующее лицо в «Оно» даже не непонятное нечто, ковыляющее за героиней со скоростью известного детского кошмара. Важнее всего в фильме атмосфера — гениальное сочетание расслабленного благополучия и нечеловеческого кризиса пригородов мертвого Детройта (отличные кадры для ущербных телепропогандистов!).

Кейр Гилкрист и Майка Монро в фильме «Оно»

В каких-то эпизодах в принципе непонятно, когда происходит действие картины — сейчас или в какие-нибудь картеровские семидесятые. Несмотря на современные автомобили и гаджеты, в кадре постоянно и совершенно нелогично появляются старые ч/б телевизоры, по которым крутят любимое кино тех, кто в свое время как раз превратил кино в подростковый аттракцион. В том числе (абсолютно неожиданно) культовую «Планету бурь» гения советской кинофантастики Павла Клушанцева, на которой, по легенде, вырос талант одного из главных реформаторов Голливуда семидесятых Джорджа Лукаса. Собственно, «Оно» Митчелла оказывается своеобразным роуд-муви по странной сумеречной зоне, в которой семидесятые слились с 2010-ми, отталкивающей и притягательной одновременно.

При всем при том, «Оно» создано невероятно талантливыми людьми с помощью довольно простой, но завораживающей кинематографической механики, напрочь лишенной потуг самовыражения современного европейского арт-хауса. Авторское «я» в фильме выглядит совершенно неназойливым, но определенно неотвратимым. Режиссер мягко, но настойчиво приглашает зрителя абсолютно раствориться в сюжете: при всей бредовости происходящего на экране, о том, что смотришь кино, забываешь через пять-семь минут.

Операторская работа Майка Гилуакиса не предусматривает лишних деталей в кадре. В фильме нет известных широкой публике актеров, но высокий класс молодых исполнителей сделал бы честь картине любого из ветеранов того самого Нового Голливуда. А душераздирающая музыка от Disasterpeace (под этим названием скрывается очень талантливый композитор Рич Вриланд) прямо-таки железом по стеклу. То есть, мурашками по коже.

Оперируя жанровыми наработками и даже штампами массовой культуры, от уже упомянутого Стивена Кинга до уже классического «Звонка» Хидео Накаты, Дэвид Роберт Митчелл выражает обычно невыразимое ощущение того самого времени в жизни человека, когда томление духовное не менее сильно, чем томление физическое. А забыться от предчувствия неминуемой развязки можно только в любви близкого человека. Чего всем нам, видимо, и желает.