«Я тоже хочу»: Счастье его

Антон Сидоренко, 19 июня 2013 г.

Преждевременный уход Алексея Балабанова заставляет вглядываться в его последний фильм с удвоенным вниманием. Ироничный парафраз «Сталкера» стал прощальным высказыванием автора, который лучше других приблизился к пониманию своей страны на экране.

В отличие от работ других режиссеров с ярко выраженным и неизменным стилем, картины Балабанова не воспринимаются как «всю жизнь снимал один и тот же фильм». Вот и «Я тоже хочу» выглядит вполне самодостаточным произведением. Его вполне можно рекомендовать тем, кто не смотрел ни «Брата», ни «Замок», ни «Груз 200», но очень хочет получить представление о том, кто же такой Алексей Балабанов и что же такое страна, в которой он жил и работал. Практически все картины режиссера были предельно откровенными, но последняя оказалась еще и максимально исповедальной. Балабанов появляется в ней собственной персоной, чтобы умереть на экране и навсегда остаться в нашей жизни.

«Я тоже хочу» содержит все приметы абсурдистского лубка — главного российского жанра последних трехсот лет. Всю свою творческую карьеру Балабанов никогда не был абсолютно серьезен, часто балансируя со своими темами и героями на грани сатиры на людей и нравы. А его последняя картина явно отдает горькой иронией на вечную погоню за чужим счастьем.

Самого Алексея Балабанова в творчестве, по крайней мере, можно считать счастливым и удачливым человеком. Он один из немногих (был еще гениальный творческий дуэт Петра Луцика и Алексея Саморядова, к сожалению, также не вовремя ушедших), кто сумел найти себя в кино во времена, когда кино на постсоветском пространстве было почти официально объявлено несуществующим. После того, как «настало великое землетрясение» и оказалось, что зрителю глубоко плевать на  вкусы и пристрастия тех, кто делал вино все предыдущие десятилетия, Балабанов внезапно предложил бывшим советским их собственный мир под совершенно прямым углом и оказался бешено востребован.

Александр Мосин в фильме «Я тоже хочу»

Мир в «Я тоже хочу» также абсолютно узнаваем, несмотря на сюрреалистические детали, вроде радиоактивной, вечно заснеженной зоны и чудо-колокольни, выстреливающей душами осчастливленных граждан. Россия как метафизическое пространство, которое живет не по законам, а по понятиям, — обрисована короткими фразами ее «хотящих» обитателей. История каждого из них и реалистична, и сказочна одновременно. Как только и бывает в стране, где в любой момент может произойти все что угодно.

Особенно запоминается колоритный герой Александра Мосина — одного из самых любимых актеров-непрофессионалов Балабанова — с фразой про «завалил ночью четверых, исповедался и в баню». Но общество, в котором насилие так же обыденно, как прием пищи или сон, в «Я тоже хочу» только фон для попытки высказать в принципе невысказываемое: всегдашнюю тоску русской души, ее стремление к отрыву от действительности, к попытке покинуть «грешный» мир.

И Алексей Балабанов расстается с ним легко и красиво. «Я тоже хочу» один из самых совершенных в своей кажущейся простоте фильмов режиссера. В картине сошлись все достоинства наработанного за два десятилетия авторского подчерка: определенная скупость на эмоции, закадровый «русский рок» (на этот раз «АукцЫон», лидер которого Олег Гаркуша исполняет одну из главных ролей), идеально наполненный кадр. За последнее спасибо стоит сказать и оператору Александру Симонову, который работал с Балабановым на «Груз 200».

Алиса Шитикова и Олег Гаркуша в фильме «Я тоже хочу»

Лаконичный, но очень содержательный, без лишних деталей, «Я тоже хочу», тем не менее, целая вселенная. «Крайний» (не хочется говорить «последний»!) фильм Балабанова — то же самое антикино, которое он изобрел в самом начале 1990-х и которое позволило ему найти дорогу к увлеченному Голливудом русскоязычному зрителю.

«Я тоже хочу» оказался не столько путешествием по русской земле, сколько путешествием по русской душе — мятущийся, нелепой и очень трагичной. Прощальное роуд муви Балбанова можно сравнить с фильмом «Счастье мое» мятущийся, нелепой и очень трагичной. Прощальное роуд муви Балбанова можно сравнить с фильмом — дебютной картиной Сергея Лозницы, еще одного, полностью погруженного в Россию режиссера. Но если Лозница препарирует труп и выносит паталагоанатомическое заключение, Балабанов признается в любви, пускай и не очень привычным образом.

Не рассчитанный на вкусы юного обывателя, заполонившего поп-корновые мультиплексы в двухтысычные, Алексей Балабанов, тем не менее, не оказался в гетто арт-хауса. И новейшей истории русскоязычного кино он останется как едва ли не единственный пример режиссера-«звезды», собиравшей публику сама по себе, а не на имена актеров. Кино и жизнь в «Я тоже хочу» оказались переплетены самым причудливым образом, определить который мог только его изобретатель.