«Поп»: Человеческое измерение

Антон Сидоренко, 7 апреля 2010 г.

Главное достоинство «Попа» в его «человеческом» измерении.

За последние годы русскоязычный зритель, особенно молодой, привык к компьютерным чудищам и другим компьютерным штукам на экране. В своей предыдущей работе «1612», рассчитанной, по большему счету, как раз на юных любителей фэнтези, режиссер Владимир Хотиненко продемонстрировал, что ему не чужд новый, сугубо развлекательный киноязык. В «Попе» он возвращается в советскую молодость, в противоречивом кинематографе которой большинство конфликтов все-таки сводились к торжеству пресловутых идеалов гуманизма. А от них до идеалов христианских — рукой подать.

«Поп», как и большинство картин Хотиненко, кино актерское, с упором на сильные эмоции. Среди множества фильмов и передач о церкви и ее служителях оно отличается отсутствием излишнего пафоса. В нем нет ни плавающих икон, ни нарисованных на компьютере нимбов — жизнь очень часто поставляет сюжеты, которые не придумать даже самому изощренному сценаристу. Тем более, если речь идет о войне. Такого взгляда на события Великой Отечественной в советском кино точно не было! Попавший в зазор между двумя тоталитарными жерновами скромный сельский батюшка Александр Ионин старается «и нашим, и вашим», как и большинство населения на оккупированной территории.

Исполнитель главной роли Сергей Маковецкий весьма иронично относится к своему герою. Он играет не мученика-святого, а человека, пускай с бородой и в рясе. Все поступки героя в кадре — не церковные, человеческие. И нежелание отца Александра отпевать убитых партизанами полицейских, за что авторов фильма особенно активно критикуют на форумах, — реакция целиком понятная.

Сергей Маковецкий в фильме «Поп»

Поэтому «Поп», может, и помимо воли авторов получился не столько о деятельности Русской православной церкви в годы Второй мировой, сколько ярким и едва ли не первым правдивым (искусственные «Свои» Дмитрия Месхиева не в счет) фильмом об оккупации. Для белорусского зрителя (читателя) такой подход, при котором между нацистами и сталинистами ставится однозначный знак равенства, правда, не новость.

Кстати, для фанатов возрождения белорусского национального кинематографа: многие натурные съемки «Попа» проходили под Минском. Всем известный этнографический музей в Озерце сыграл роль латвийской (!) деревни, а уж массовка была практически вся белорусская. В ней, между прочим, мелькают лица вполне известных актеров. Более-менее заметная роль досталась только одному из лидеров Купаловского театра Геннадию Гарбуку: ему московские товарищи, разумеется, доверили привычное для наших актеров в российском кино амплуа «бо я мужык, дурны мужык». (Вот бы нашим киношникам с «Беларусьфильма» подсуетится и сделать кино о Белорусской православной церкви в годы Второй мировой! Сюжет ведь не мне интересный, чем у истории Псковской миссии у Хотиненко.

Сергей Маковецкий и Нина Усатова в фильме «Поп»

Фильм, официальная премьера которого состоялась в московском храме Христа-спасителя, куда менее религиозен, чем можно подумать. Политики в нем точно больше, чем религии. Политики при том антитоталитарной: одна из самых эффектных сцен (а фильм вообще очень зрелищный) — отец Александр со своими новыми прихожанами освобождает храм от большевистской скверны — плакатов и лозунгов, которые остались в здании от прежнего клуба. Самым символичным становится кадр, в котором из-под портрета Сталина появляется лик Христа.

Здесь Хотиненко явно проводит параллели с запрещенным Сталиным фильмом Сергея Эйзенштейна «Бежин луг». Только в оставшейся в виде слайдов ленте про Павлика Морозова колхозницы, наоборот, превращают храм в клуб. Однако, перед показом человеческой трагедии пропагандистский эффект «Попа» уходит на второй план. Надо отметить, что в плане рекламы православия куда мощнее воздействуют на рядового зрителя ленты Павла Лунгина «Царь» и, особенно, «Остров». Тем не менее, идеологических обвинений в адрес «Попа» хоть отбавляй. Но тут уж точно вина не режиссера, а тех обстоятельств, в которых его картина появилась.