«Милые кости»: Переходное запределье

Антон Сидоренко, 28 февраля 2010 г.

Самый успешный голливудец двухтысячных Питер Джексон в своем новом фильме копает не вглубь, а внутрь. Зыбкий морок разноцветных подростковых фантазий он облекает в обманчиво простую оболочку ретротриллера.

По своей форме «Милые кости» — антидетектив, в котором и жертва, и убийца известны даже не с начальных минут, а еще с рекламного трейлера. В самом деле, надо быть идиотом, чтобы с первого взгляда не распознать в персонаже актера Стэнли Туччи сексуального маньяка. Зловещая и, одновременно, в чем-то необыкновенно притягательная фигура последнего стала обязательным местом для массовой культуры ХХ столетия и, как видим, не собирается уходить на второй план в Голливуде века ХХІ. Картина специализирующегося на сказках (порой довольно жутковатых) Джексона выглядит подобно некоему фэнтезийному реквиему юным жертвам сексуального насилия.

Сдобренные изрядной порцией стивенкинговского мистицизма «Милые кости» претендуют на роль своеобразного антипедофильского манифеста. Первая, чистая любовь школьников-подростков противопоставляется в нем неестественному влечению серийного убийцы. Впрочем, Джексон не опускается до того, чтобы построить свое кино на показе каких-то патологий. Ущербный инфантилизм маньяка выражается в гипертрофированной страсти к изготовлению кукольных домиков. Страсть к игрушкам, однако, не становится у Джексона приметой болезни. Кукольные жилища — точные копии рядовых ячеек «одноэтажной Америки» — в течение всего фильма покупают отцы в подарок дочерям. А папа девочки-жертвы все свободное время посвящает традиционному моряцкому сувениру, запихивая миниатюрные модельки кораблей в бутылки из под рома.

Сирша Ронан в фильме «Милые кости»

Постоянно фиксируемый Джексоном в «Милых костях» уход от действительности не считается чем-то экстраординарным, пока странное хобби не перерастает в проявление болезни. Протестантская этика с ее индивидуализмом и обязательным уважением к внутреннему миру личности не позволяет врываться в душу даже ближайших соседей. Поэтому внешне спокойное существование благополучных сабарбий и маленьких городков дает пищу для самых невероятных киноподозрений. Питер Джексон показывает американские пригороды времен их наибольшего рассвета. 1970-е проявляются в «Милых костях» брюками-клеш, угловатым дизайном автомобилей и узнаваемой атмосферой, так хорошо в свое время препарированной Энгом Ли в «Ледяном ветре».

Джексон далек от того, чтобы каким-то образом разоблачать сексуальную патологию или объяснить ее причину. Выросший в одноэтажном новозеландском раю режиссер уже демонстрировал (в «Небесных созданиях», где трип в мир подростковых фантазий оканчивался очень плохо для юной героини дебютантки Кейт Уинслет) опасность переходного возраста. Причина того, отчего маньяк стал маньяком, несомненно, таится в ранней юности убийцы. Но режиссер уходит от подробностей, так же как преступник от правоохранительных органов. Возмездие по Джексону свершается мистическим образом.

Стэнли Туччи в фильме «Милые кости»

«Милые кости» с его тихим пригородным очарованием, таким образом, по части ужасов могло быть дать фору самому «Твин Пиксу». Но самым ценным для зрителя становятся не ужасы, а фантастический мир подростковых сновидений, в котором после смерти оказывается героиня веснушчатой Сиршы Ронан — бледного ирландского ангела, после «Костей», несомненно, имеющего все шансы стать голливудским небожителем.

Дивные красивости, которые сменяют друг друга на протяжении почти всего фильма, и являются его главным содержимым. Буйство фантазии художников и создателей эффектов затмевает сюжет и отсутствие внятных выводов. «Милые кости», таким образом, становятся в один ряд «Запредельем» Тарсема Синха — странной красивой сказкой, которая несколько лет назад незаметно прошла по экранам, но потом стала очень модной в кругах романтично настроенных синефилов. В любом случае, новейшую тенденцию Питер Джексон уловил: пока режиссеры не наиграются со стереоочками и 3D, заботится надо о картинке, а не сюжете.