«Жесть»: Жестяной сарафан

Антон Сидоренко, 28 марта 2006 г.

Модная московская тусовка опять показала свой истинный лик. На поверхности — сплошной глянец-глянец и гламур-гламур, а внутри — маньяки, бандюки и просто черные алкоголики. И менты, менты, менты…

После «дозоров» все думали, что культурная элита российской столицы состоит сплошь из упырей и остальной нечистой силы. После дебютного смехотриллера Дениса Нейманда «Жесть» становится понятно, что палитра психопаталогий московской артистической богемы гораздо шире и разнообразней. Ну, о том, что Гоша Куценко — псих, положим, многие догадывались и раньше. Но то, что безобиднейший Михаил Ефремов — в душе маньяк-педофил, догадывались не все…

«Жесть» радостно предлагает нам всем в этом убедиться. По своему происхождению этот «триллер» восходит напрямую к свежезабытым «Антикиллерам» Егора Кончаловского, «Одиночеству крови» Романа Прыгунова и остальным произведениям так называемого «детского» кино, которое в конце 1990-х — начале 2000-х с некоторым пафосом пытались снимать дети великих советских кинематографистов. От этих плохо снятых, но чрезвычайно шумно разрекламированных предшественников «Жесть» получила глянцевую, дрожащую картинку от оператора Михаила Мукасея, рваный попсовый монтаж явно клипового происхождения и перегруженный социальными подтекстами сценарий Константина Мурзенко.

Алена Бабенко и Анатолий Белый в фильме «Жесть»

Стандартный на первый взгляд для триллера сюжет (погоня за маньяком-психопатом оборачивается преследованием самих преследователей) в «Жести» дрейфует в сторону социальной антиутопии. Сверхталантливая, но уставшая и очень нервная (почему-то, в «детских» фильмах все очень уставшие и нервные. См. «В движении» Ф. Янковского) репортерша в исполнении бывшей «веры для водителя» Алены Бабенко в результате ряда неестественных событий попадает в кошмарную Зону. Зона эта, в отличие от Зоны Стругацких и Тарковского, образовалась не в результате вторжения инопланетян или техногенной катастрофы, а в результате катастрофы социальной. Советско-техногенный город-завод Азотсталь бросил свой огромный дачный поселок на произвол судьбы, и теперь там вместо дачников-пролетариев обитают озверевшие криминалы-талибы, синюги-бомжи и таинственный Терминатор, выглядящий точь-в-точь как черные всадники в капюшонах из романов Толкиена. Приключения желтой репортерши Марины по дачной Зоне напоминают хождения по лесному сумраку Красной шапочки, а в данном случае Жестяного сарафана.

Скорее всего, сценарий «Жести» (в оригинале он назывался провокативно-прозаично «Шесть соток») был гораздо интереснее получившегося кино. Сценарист Мурзенко, как всегда, ироничен и пытается каждого своего героя обязательно отправить в трансцендентальное (пламенный привет кислотно-клубным 90-м!). Бредни и галлюцинации в «Жести» на каждом шагу и в каждом кадре. И это тоже привет из неуверенных и расплывчатых девяностых, когда уйти в искусственный, наркотический сумрак было способом хотя бы на время избавиться от неопределенной и пугающей реальности. Теперь с реальностью стало полегче, но в «Жести», как и в жизни, для Мурзенко все равно никакой определенности нет, о чем недвусмысленно заявляет электрическая тень свихнувшегося адвоката Гоши Куценко, убитого в самом начале фильма.

Игорь Лифанов и Игорь Черневич в фильме «Жесть»

Основная задача кинотриллера — в буквальном переводе потрясти, напугать сонного и засидевшегося в мягком компьютерном кресле молодого обывателя. «Жесть» пугает образом дачной Зоны — явной (или подсознательной) метафорой России за пределами Садового кольца. Но ежедневные картинки из телевизора, пусть путинского и отредактированного, гораздо страшнее и неприятнее любой фантазии благополучных московских мальчиков. Поэтому на персонажей «Жести» смотришь с определенной иронией. Да они и сами, кажется, в очередной раз прикалываются, те, для кого съемочная площадка — не место работы, а очередная тусовка: Рената Литвинова, Гоша Куценко, Ваня Ургант. Милые и модные они засветились в очередном «блокбастере». На их фоне выделяются своим явным актерским превосходством Сергей Шакуров и Михаил Ефремов. Первый, по фильму главврач дурдома, своим искусственным сумасшествием словно сигнализирует зрителю, который помнит актера другим, о своем случайном (только ради денег и присутствия в кино) участии в примитивном и бессмысленном зрелище. Второй, мхатовское дитя, безусловный актерский гений, явно наслаждается ситуацией и в полную силу придуривается на экране.

Какое место «Жесть» займет в череде так называемых новорусских блокбастеров? Скорее всего, далеко позади «9 роты» и обоих «Дозоров». Кассовым лидером «Жесть» за явным отсутствием огромной рекламной раскрутки «Первого канала», по-видимому, не станет. А значит, место ему на полке забвения, откуда его через много лет, обдув пыль, аккуратно снимут историки кино, чтобы подивиться причудливой бессмысленности нашего времени. Подивиться, и положить обратно, на этот раз, забыв навсегда.