«Натюрморт»: Прощание с Фэнцзе

Антон Сидоренко, 21 мая 2007 г.

Кино — самый лучший способ увидеть жизнь чужой страны. После китайского «Натюрморта» вы посмотрите на Великого Желтого Дракона совсем другими глазами.

Наконец-то в программу минского «Киноформата 4х4» попало настоящее фестивальное кино. Фестивальнее не бывает. Фильм Цзя Чжанке на последнем Венецианском кинофестивале получил главный приз «Золотой лев». Говорят, этому способствовала председатель жюри Катрин Денев. Говорят еще, что большинству прессы и фестивальной публики «Натюрморт» не понравился. Точнее, не все смогли досидеть до финала медленного и тягучего произведения. Скорее всего, здесь сыграла свою роль особая фестивальная атмосфера. Ритм такого крупного киносмотра как Венецианский не предполагает места для долгих раздумий. А кинороман Цзя Чжанке — традиционное восточное искусство. Плавное, созерцательное и требующее открытого сердца для своего понимания.

То, что китайское кино сейчас на подъеме, известно хорошо. Но до нас чаще всего доходят ленты жанра «усепян» — красочные, псевдоисторические боевики в стиле «Крадущегося тигра, затаившегося дракона» Анга Ли или «Героя» Чжана Имоу. (Кстати, последний фильм Чжана Имоу «Проклятие золотого цветка» можно будет увидеть в Минске уже в середине июня в кинотеатре «Центральный». Там пройдет Неделя китайского кино.) Гораздо реже мы видим другое кино и другой Китай. Китай реальный — бурно развивающийся экономический сверхмонстр, который окончательно затмевает собой Китай старый — сельский и традиционный.

Чжао Тао в фильме «Натюрморт»

Действие «Натюрморта» разворачивается в долине Янцзы — одной из двух главных китайских рек. Сейчас в тех местах заканчивается строительство грандиозного гидротехнического сооружения, каскада электростанций «Три ущелья». Растущему гиганту требуется огромное количество электроэнергии. Ради нее решено было пожертвовать красивейшей долиной Янцзы, которая пришлось затопить, чтобы турбины новых электростанций получали достаточное количество воды. Естественно, что людям приходится уходить с затопляемых земель. Но пока плотина не перекрыта, мы можем наблюдать фантастическое зрелище опустошенного городка Фэнцзе: большинство жителей уже уехало, а их опустевшие жилища вручную ломают бригады молотобойцев. И все это на фоне потрясающего, пока еще не тронутого индустриальными мотивами, пейзажа Сычуаня.

Книга Валентина Распутина «Прощание с Матерой» и ее гениальная экранизация Элемом Климовым — первое, что приходит на ум зрителю из бывшего СССР при знакомстве с «Натюрмортом». Действительно, ситуация почти такая же. Старая страна, старые обычаи, культура, человеческая память уходят под воду. Но что будет построено взамен над новым искусственным морем?

Хань Саньмин в фильме «Натюрморт»

Цзя Чжанке далек от обобщений Распутина и Климова. Критику новых китайских порядков в его работе может разглядеть только оголтелый западный правозащитник, да и то после обильных долларовых вливаний. «Натюрморт» скорее напоминает уложенный в свое время на полку фильм Киры Муратовой «Познавая белый свет». И там, и там бурное строительство новой страны, новой жизни, правда, с непонятной зрителю целью. И там, и там главные герои — подвешенные индустриализацией в воздухе персонажи. Только в китайском фильме эти персонажи уже пожили на свете и этим светом были помяты, а у Муратовой герои молодые, еще заряженные жизнью, но в будущем их, кажется, ожидает судьба героев Цзя Чжанке.

Шахтер Хань Саньмин и медсестра Шэнь Хун бродят по покидаемому жителями старому Фэнцзи в поисках своих родных. Их поиски почти безнадежны: в полуторамиллиардном Китае, где вместо людей рабочая сила, Север переезжает на Юг, а Юг стремится на Север. Но герои все же находят друг друга, и в длинных, литературных диалогах изливают душу.

Говорят, что китайцы — механическая масса, пригодная лишь для того, чтобы завалить весь мир дешевыми товарами. После «Натюрморта», начинаешь смотреть на современный Китай и его обитателей совсем по-другому. Их становится по-человечески жалко. Им не повезло жить в эпоху перемен.