«Хранитель времени»: За былые заслуги

Антон Сидоренко, 16 января 2012 г.

Всемирная история синематографа, описав грандиозную петлю, вернулась к своим истокам — «волшебному фонарю», «электрическому сну» и прочим движущимся штукам.

Прибывающие паровозы, выходящие рабочие и кричащие младенцы, но только на «цифре» и главное, в «тридэ» — режиссеры с мировым именем наперегонки осваивают новые технологии, порой забывая о зрителе, в тщетной попытке догнать не на шутку разогнавшийся прогресс.

Вслед за своим коллегой по Новому Голливуду семидесятых Стивену Спилбергу к чудесным очкам прибег и Мартин Скорсезе. Спилберг рискнул связаться со стерео-анимацией в недавней первой части «Приключений Тинтина» и нельзя сказать, что ему удалось до конца овладеть искусством вписывать живых актеров в мультяшные декорации. Скорсезе задумал куда более сложный гибрид анимации и «живого» кино и потерпел еще больше поражение.

Его «Хранитель времени» («Hugo» в оригинале) в идеале предназначен для семейной аудитории, но не тянет ни на детское, ни на взрослое кино. История живущего на парижском вокзале начала 1930-х и надзирающего за местными курантами мальчика Хьюго уж слишком серьезная, чтобы быть близкой ребенку. А печальная сюжетная линия одного из пионеров кино Жоржа Мельеса, с которым Хьюго знакомится по ходу действия, слишком безыскусная, чтобы надолго удержать внимание взрослого зрителя.

Аса Баттерфилд и Джуд Лоу в фильме «Хранитель времени»

Снимавший всю жизнь взрослое для взрослых Скорсезе явно спасовал перед семейной аудиторией. В желании понравиться всем режиссер попытался совместить сказку с реальной историей, что в итоге ему не удалось. От мальчика, который живет в механизме гигантских часов, ожидаешь куда большего, чем воровство игрушек в станционной лавке. Главная беда «Хранителя времени» в неразвитом сюжете, который битый час буксует на месте, заставляя зрителей подавлять зевки. Вокзал и улицы Парижа, на которые время от времени выходит действие фильма, действительно, очень хорошо, можно сказать, даже волшебно смотрятся на стерео-экране. Однако, на этом воображение авторов картины остановилось.

Сюжетные линии маленького часовщика Хьюго и другого «хранителя времени» — удалившегося от дел в игрушечную лавку одного из изобретателей киноискусства Жоржа Мельеса — мало пересекаются друг с другом и от этого выглядят абсолютно неживыми и надуманными. Самой интересной, как не парадоксально, выглядит второстепенная линия станционного смотрителя-инвалида, который весь фильм пытается сдать Хьюго в руки полиции, но потом оказывается добрым и нежным в душе. Исполнитель роли смотрителя, скандально известный комик Саша Барон Коэн при этом напрочь переигрывает и юного Асу Баттерфилда в роли Хьюго и самого Бена Кингсли в образе вышедшего в отставку Мельеса. Сюжет также оживляют несколько псов, бодрость которых несколько разбавляет монотонное течение картины Скорсезе.

Аса Баттерфилд и Хлои Грас Морец в фильме «Хранитель времени»

На примере «Хранителя времени» можно еще раз убедиться в том, что цифровое стерео, которое наделало столько шума после выхода «Аватара» Джеймса Кемерона два года назад, приносит самые большие дивиденды аниматорам. «Живые» люди и предметы на экране от 3D почти ничего не выигрывают. Тем более стерео-эффект не может заменить внятной истории и игры актеров. «Хранитель времени», который, однако, вызвал одобрение профессиональной братии в Голливуде, представляет собой набор банальных рождественских открыток с Эйфелевой башней и старыми паровыми локомотивами.

Скорсезе в этот раз не удалось сделать главное, того, что он наверняка задумывал, — в яркой и увлекательной форме познакомить современную, отнюдь не киноманскую публику с удивительной историей человека, который одним из первых попытался превратить балаганный, ярмарочный аттракцион в настоящее искусство. Возможно, режиссеру следовало сделать не игровое кино, а видовой вариант научпопа с раскрашенными лентами Мельеса и каким-либо ненавязчивым комментарием. То же, что вышло у него в «Хранителе времени», граничит с занудством и совсем не ассоциируется с предыдущими громкими работами режиссера.

Впрочем, пафос Скорсезе простителен: пепел целлулоидных лент Жоржа Мельеса стучит в сердце автору «Злых улиц» и «Таксиста» — еще чуть-чуть и кино опять возвратится в тот балаган, из которого его извлек Мельес со своими последователями. Возможно, опасения режиссера преувеличены, быть хозяином лавки игрушек не такая уж и плохая участь.