«Театр»: Being Бенинг

Антон Сидоренко, 26 апреля 2005 г.

Вам никогда не хотелось побывать в шкуре народного артиста Британской империи? Учтите, ноша этого звания не такая и легкая, как может показаться на первый взгляд. Особенно, если артист одет в юбку, стареет и влюбляется в молодое ничтожество.

Среди холодных красок и тяжелых эмоций апрельского «Киноформата» (что поделать, необходимо и такое кино как «Усама») только один фильм вызвал однозначные бурно-одобрительные эмоции у публики. К счастью, «Театр» («Быть Джулией») венгерского классика Иштвана Сабо оставили в Минском прокате еще на неделю. Тем, кто еще не успел насладиться богатством красок, эмоций и смыслов великолепной экранизации известнейшего романа Уильяма Соммерсета Моэма, советую наверстывать упущенное со всей возможной скоростью. Но предварительно рекомендую прочитать первоисточник.

Иштвану Сабо уже не в первый раз удается почти идеально сочетать в своих фильмах эмоциональность и радугу смысловых оттенков, отчего зритель никогда массово не уходит с его картин. В предыдущей работе Сабо «Мнения сторон» (тоже была в нашем «Киноформате» полтора года назад) фоном служила политика, да еще и с историческим оттенком, что, согласитесь, блюдо на любителя. «Театр» же получился почти идеальным произведением «высокого» масскульта — и для фанатов Соммерсета Моэма, и для любителей «костюмных мелодрам» (так написали в Минске на афишах). Воспитанный в эпоху расцвета мирового киноискусства (1950-60-е), венгерский (с вечно интернациональным оттенком) мастер цепко и ловко держит внимание публики, но без всяких режиссерских штучек-дрючек, ни разу не перетягивая одеяло на себя. Постороннему кажется, что все дело решают актеры. Как, собственно, и должно быть в этом соммерсето-шекспировском мире…

Аннет Беннинг и Майкл Гэмбон в фильме «Театр»

Впрочем, «актеры» это немного неверно, в данном случае надо писать «актриса». Иштвану Сабо за почти сорокалетнюю карьеру приходилось работать с самыми лучшими актерами мирового экрана, включая Харви Кейтеля и Клауса Мария Брандауэра. Аннет Бенинг в роли Джулии Ламберт достойно вписалась в актерское созвездие Сабо. Ее «Театр» — это именно тот театр одного актера, о котором и писал Соммерсет Моэм. Все остальные — и Джереми Айронс, идеально играющий антрепренера Майкла, фон великой супруги, и молодой любовник Шон Эванс, и Люси Панч в качестве наивной соперницы, — лишь второстепенные, хотя и великолепные, персонажи пьесы «Быть Джулией». В этой пьесе стареющей приме вестэндских подмостков Джулии Ламперт, влюбленной в молодую посредственность, приходиться играть едва ли не самую сложную роль в своей жизни — роль стареющей театральной примы, влюбленной в красивого, но абсолютно недостойного ее молодого человека. Само собой, что эта роль ей удается с блеском, хотя и не без некоторых усилий, наблюдать за которыми невероятно увлекательно.

В отличие от наводнивших экраны силиконовых блондинок, Аннет Бенинг играет тем, чем положено играть настоящей актрисе — лицом. И лицо это творит чудеса на протяжении всех ста с лишним минут фильма. Всем давно известно, что главная актерская сложность не в умении сыграть Наполеона в разгар Ватерлоо или Зою Космодемьянскую на допросе, а в умении быть естественным до такой степени, чтобы зритель напрочь забыл, что смотрит спектакль. Не совершая никаких заметных усилий, уже к двадцатой минуте фильма Бенинг это удается. Она органично существует в родимой для нее, театральной актрисы, обстановке, во всем этом блеске и нищете софитов, бархатного занавеса и рукоплещущей публики. Она не боится подчеркнуть лишний десяток морщинок на шее и оказывается только в выигрыше. Единственное, что мешает наслаждаться игрой Джулии-Бенинг — очередной чтец субтитров в кинотеатре «Победа» (с этой порочной практикой нужно что-то немедленно делать!)

Люси Панч в фильме «Театр»

Разумеется, советские зрители не в силах не сравнивать Джулию Бенинг и Джулию Вии Артмане из фильма Яниса Стрейча 1978 года. При том, что и телевизионный фильм рижской студии ближе к фирменной соммерсетовой иронии, и сама Артмане покрасивее Бенинг, в американскую Джулию веришь больше, чем в Джулию прибалтийскую. Артмане хороша своей холодной северной красотой, а Бенинг ближе благодаря своей женственности и натуральной человечности: слабости душевные (страсть к мальчишке) и телесные (страсть к пинте пива) у последнего варианта Джулии выходят убедительнее. Кроме того, само место действия «Театра» по вполне понятным причинам у Сабо вышло покрасивее, чем у Стрейча, который снимал английские пейзажи на пригорках родной Латвии. Хотя Сабо снимал «Лондон» тоже не в Лондоне, а в Будапеште.

Режиссер ничего не менял серьезно в соммерсетовском сюжете и был бы последним дураком, если бы что-нибудь изменил. Такие прекрасные сюжеты днем с огнем теперь не сыщешь. По тем временам, когда Соммерсет Моэм писал свой роман, его произведение наверняка воспринималось как легкое и ни к чему не обязывающее чтиво. Иштван Сабо постарался максимально бережно сохранить эту легкость и передал ее через ветреное дыхание предвоенной эпохи, которая прорывается в действие картины через уличного актера, изображающего английского премьера-соглашателя Чемберлена. Лишним в сценарии Сабо выглядит лишь лорд Чарльз (Брюс Гринвуд), чье появление на экране ничем не обусловлено, и чью линию можно было бы совершенно безболезненно опустить.

Книга Соммерсета Моэма завершается известной цитатой из Шекспира про «Весь мир — театр…». Сабо, как человеку безупречного вкуса, окончить фильм на такой пафосной ноте было никак не возможно, даже божественными устами Джулии Ламперт в исполнении Аннет Бенинг. За Шекспира и любимицу публики Джулию говорит сама жизнь, которая встречает зрителя сразу за дверями кинотеатра.