Короткий вечер с Кирой Муратовой

Антон Сидоренко, 26 ноября 2005 г.

Кира Муратова в дверях «Центрального» появляется внезапно и совершенно неожиданно. «Пришла! Пришла!», громко шепчу я методисту кинотеатра и улыбаюсь Муратовой. Муратова приветливо улыбается в ответ и неузнанной идет пить чай в директорскую. Мы гуськом следуем за ней…

— Что это, рыбки? — радостно спрашивает Кира Муратова, задерживаясь около большого экрана в вестибюле.
— Да, рыбки! — радостно отвечаю я. — А до этого птичек показывали. — И чувствую, что уже нахожусь в одном из ее неснятых пока кино…

Я хочу еще рассказать ей, как ждал ее целый час в вестибюле, потому что прослышал, что Муратова придет смотреть «Бедных родственников» Лунгина именно в «Центральный», а добрые сотрудники кинотеатра намекнули мне на ее приход… Оказывается, вчера она смотрела здесь же «Удаленный доступ» Проскуриной. Фильм ей не понравился, кризис некоммуникабельности перестал ее волновать где-то в конце шестидесятых, но на чай она потом осталась и счастливцы, сидевшие с ней за одним столом, на утро долго об этом рассказывали. Чудес второй день подряд не случается, но, вот, произошло: Муратова опять в «Центральном». Только просит: публике в зале не сообщайте, цветов на людях не дарите…

Да, ради Бога… Главное, Кира Георгиевна, не догадайтесь о моем специфическом интересе. Интервью Муратова дает мало и неохотно…

До фильма еще двадцать минут, целая вечность. Спускаемся в салон к накрытому столу. Едва успеваю подхватить шубку Киры Георгиевны, а она уже рассказывает, как чудесно поплавала в бассейне гостиницы «Беларусь» и как она вообще любит плавать.

— А мы вот тут только что фильм посмотрели… — поддерживаю я беседу, — латышский, «Ромео и Джульета»…
— А-а… Плохой фильм… — тут же реагирует Муратова.
— Согласен. Ужасный, — вру я, поставивший картине две десятки. — Актриса там жутко красивая…
— А я уже и не помню… — беззащитно улыбается.

За стол рядом сесть сразу не решаюсь, выручает директор «Центрального»: «Антон, садитесь, угощайтесь». И выходит из комнаты. Мы остаемся почти вдвоем.

Муратова живо поворачивается ко мне и пристально изучает.

Вблизи она похожа на Астрид Линдгрен или на другую добрую сказочницу-волшебницу, из тех, что сразу напоминают родную бабушку. Все время говорит, колдует, обволакивает. Парфюм очень приятный, сказочный. Пьет чай. Затемненные очки в черной оправе из тех, что вышли из моды в конце сороковых и вот-вот опять войдут в моду.

— Знаете, а ведь «Настройщика» у нас уже показывали, — издали начинаю я, — и с большим успехом.
— Я знаю, замечательно, что с успехом. Так и должно быть. «Настройщик» и задумывался как более демократичный фильм… «Чеховские мотивы» куда более сложный…
— А для меня и моих друзей «Мотивы» — фильм очень понятный и приятный… Что Вам самой было легче снимать, «Мотивы» или «Настройщика»?
— Конечно, «Настройщика»! Это ведь зрительский фильм, легкий, а в «Чеховских мотивах» столько проблем, непрофессиональные актеры, церковный староста... Мы ведь там в настоящей церкви снимали. Патриарх съемки разрешил, местный батюшка согласился, а церковный староста постоянно запрещал. Приходилось с ним каждое утро заново договариваться. Вот вы латышский фильм упомянули… Я тоже на видео короткометражку сняла на три части. Только позавчера закончила. Что теперь с ней делать, ума не приложу… На телеканалы ее не возьмут, неформатная она…
— А на пленку перевести нельзя?
— Нельзя, к сожалению. Мы снимали на полупрофессиональную камеру. Как мне объяснили, при переводе на пленку изображение будет слишком мутным…

Явно расстроена.

Начинаем вспоминать женщин-режиссеров, снимающих малобюджетное кино. Речь заходит о фильме Садиловой «С Днем Рождения!», который Муратова не смотрела.
— В роддоме легче всего снимать… — тоном специалиста с дуру выдаю я.
— В каком смысле легче?! — настораживается Муратова.
Чувствую, что сморозил глупость, пытаюсь выкрутиться:
— Ну, там фактура колоритная… В любом случае зрителю будет интересно.
Муратова фыркает:
— Хорошее кино снимать всегда сложно! Про роддом столько всего снято и каждый раз по-новому, по-своему».
— А «Чеховские мотивы» не так уж и сложны для восприятия, — стараюсь перевести разговор на другие рельсы. — У нас в Минске зрители восприняли фильм гораздо лучше, чем московская пресса на премьере.
Не верит. Спрашивает внезапно:
— Вы Быкова читаете?
— Василя?
— Нет!.. Журналиста такого московского… Толстого, кучерявого. Он мне так нравится!
— Дмитрия?.. Как раз сейчас роман его читаю. «Орфография» называется.
— Не знаю… Я статьи его читаю. В «Огоньке». Такой интересный журнал!
— Теперешний «Огонек»?
— Да! Вы читали его статьи, написанные белым стихом?
— Он очень остроумный…

Пауза. Пьем чай.

— Моя одна знакомая, когда первый раз попала в Одессу, сказала: «Раньше я думала, что Кира Муратова — Гений… А оказывается, в Одессе все так разговаривают, как герои ее фильмов…»

Не нравится.

— Какой бред! Ничего подобного! Она, вообще, нормальная, ваша знакомая?
— Не совсем, она музыкальный критик… Она в Одессе сейчас.
— В Одессе с одесским акцентом разговаривают. В моих фильмах все по-другому.
— Она, наверное, имела в виду не акцент, а интонацию скорее…

Задумывается. Я ведь прав. Молчит.

— Можно я возьму бутерброд?

Я осторожно подвигаю к Кире Муратовой тарелочку с бутербродами. Она берет бутерброд и начинает его как-то незаметно есть. (В этот момент в комнату входит международное жюри. Оно цепочкой обтекает наш стол, направляясь к шкафу с одеждой. На нас никто не обращает внимания. Мы явно выпали из актуального фестивального пространства. Лишь на выходе мне улыбается и подмигивает директор «Беларусьфильма» Ефремов. Я разочарован. Невидимой, оказывается, может быть только Муратова).

— «Мотивы» очень красивый фильм… — продолжаю я.
— А другие некрасивые?
— Ну, «Астенический синдром» довольно неприятное впечатление оставляет… — режу правду-матку.
— Там тоже есть своя эстетика! Просто не все ее могут увидеть, красоту…

Я краснею. Это ужасно! Я, оказывается, не понимаю.

— Там эстетика безобразного… — пытаюсь себя как-то реабилитировать, но тут нас зовут наверх в зрительный зал.

Муратова смотрит «Бедных родственников» с удовольствием, смеется громко, но все невпопад. Потом, опять в директорской, говорит: «Ну, чудесный фильм… Особенно первая половина. Финал как-то не очень. Одни старые трюки. Надо было выдумывать что-то новое. А так, очень хорошо, смешная комедия. Со звуком что-то не хорошо у Лунгина получилось… Я вот тоже пыталась экспериментировать в «Коротких встречах», записывать живой звук, заставляла всех в тапочках по павильону ходить…»

Муратова постоянно говорит, еще что-то рассказывает про съемки, творчество, улыбается и смотрит прямо в глаза очень ласково. Глаза у нее темные как крупные вишни. Она не беседует. Она очень мягко организует пространство, в котором в данный момент находится. У меня опять появляется странное ощущение, которое возникает только от встречи с гением. Кира Муратова — первый гений, которого я увидел живьем.

P.S.

Большое спасибо администрации кинотеатра «Центральный» за оказанное содействие и чай, вкус которого я так и не успел разобрать.